О том, как пациенты оплачивают лень и жадность фармацевтов

Александр Шиляев

Вы когда-нибудь задавали себе вопрос: Почему я должен платить за лекарство, которое не помогает? А вот Сэмюэл Уэксэл (Samuel Waksal), основатель и исполнительный директор биотехнологической компании Kadmon Corporation, занимающейся разработкой лекарственных средств, задал и даже ответил не него. Это очень невыгодно для отрасли, системы здравоохранения и экономики в целом, когда пациенты и страховые компании платят за лекарства, которые, будучи действенными в одних случаях, оказываются бесполезными в других. Поэтому было бы правильнее, если бы пациенты платили только в тех случаях, когда терапия оказалась действенной.

Если очень кратко, то в этом и состоит суть предлагаемой м-ром Уэксэлом модели "pay-for-response", которая должна по его мнению изменить ландшафт и стимулы в отрасли, которая поглощает сейчас 2,6 трлн. дол. в год (речь идет о системе здравоохранения США). Конечно, в одночасье такую систему внедрить будет нельзя, потребуется большая работа со стороны регулятора (FDA) по выработке ясных критериев, свидетельствующих о том, что улучшения наступили вследствие применения того или иного препарата (как вы понимаете, речь, в первую очередь, не о насморке и не о каплях в нос), но в выигрыше окажутся все:

Not only would this save money, but it would also push drug companies to figure out why certain patients don’t respond to treatment and what to do about it, and researchers to aggressively study genetic variation in disease before beginning larger studies. It would also encourage testing with multiple drugs, approved and experimental, to target just the right pathways of disease in each and every population. Biotechnology companies like mine could stand to profit from this change, but the overall gains to the health care system would be far larger.

Действительно, со стимулами в мире инноваций и высоких технологий далеко не все в порядке. Мы уже писали, что крупные фармацевтические компании практически прекратили разработки новых антибиотиков. Теоретически с бактериями можно бороться и другими способами, например, с помощью бактериофагов, продолжаются разработки антибактериальных вакцин, но эти и другие способы еще не вышли в серию, а угроза существует уже сегодня. Считается, что внедрение новых технологий повышает производительность, что подразумевает возможность более эффективного использования требуемых ресурсов, следовательно, увеличение объемов производства и снижение цен на продукцию. Но в фармацевтике так почему-то не получается. Несмотря на применение самых передовых технологий в их производстве - от компьютерного моделирования до новейших методов синтеза и очистки - лекарства не становятся дешевле. Скорее, наоборот. С другой стороны, и правда, современные препараты становятся более избирательными, более "тонко настроенными", становятся более дифференцированными, и за разнообразие приходится платить. Но, по словам Сэмюэла Уэксэла, в наши дни это, скорее, исключение, чем правило. Лидеры отрасли не горят желанием (и, видимо, потребностью) бросаться с головой в разработки. В результате в США расходы на медицину превышают расходы по другим статьям бюджета - на оборону и безопасность, на образование, на социальную поддержку и т.д. Также расходы на медицину в США больше, чем аналогичные расходы в любой другой стране мира.

Но транснациональные фармацевтические компании работают по всему миру, не только в США, поэтому заведенные порядки распространяются и на всех остальных людей, кто пользуется их продукцией и услугами, где бы они ни жили. Точка зрения Шумпетера-Гэлбрейта на рыночную структуру экономики и процесс инноваций отстаивает полезность олигополий, так как, по мнению ученых, только такая система благодаря своему потенциалу и экономической мощи, сосредоточенной в немногих руках, способна обеспечить непрерывность инноваций. Но в жизни все оказывается далеко не так однозначно. Помимо организации отрасли и имеющихся у ее компаний ресурсов важно еще и наличие или отсутствие у них должных стимулов. А в их создании значительная роль отводится государству. Более того, при существенном недогляде со стороны государства, излишне влиятельные игроки рынка могут направить свою фантазию совсем не в то русло. Нынешний кризис без всяких оговорок демонстрирует, как алчность может заглушить любые вопли остатков совести. Итак, хорошо, раз ничего нельзя поделать с конкуренцией в одночасье, то, может быть, регулятору удастся изменить стимулы, действующие в отрасли? Это, собственно, и предлагает сделать Сэмюэл Уэксэл.

Можно ли считать м-ра Уэксэла самоубийцей, человеком, который пилит сук, на котором сидит? Представляется, что нет. Предлагаемая модель если и изменит ситуацию, то только не в сторону удешевления лекарств (а кто сказал, что это цель?). Скорее всего, в результате ее применения препаратов станет больше, они станут более узконаправленными и дифференцированными и неизбежно более дорогими. Очевидно, что обед в "мишленовском" ресторане не может стоить столько же, сколько и обед в придорожной столовке. Так что фармацевты вряд ли обеднеют (и это тоже не должно быть целью). Но идея, что пациенты не будут платить за лекарства, которые окажутся бесполезными в их конкретных случаях, кажется привлекательной и справедливой.

В современной и экономической теории, и проводимой правительствами экономической политике тема стимулов - дитя без глаза. Не потому, что у него семь нянек, но, наоборот, потому что растет совершенно без присмотра. Тема стимулов в экономике тесно связана с другой темой - темой места и роли государства в экономике не только как регулятора, но и как предпринимателя и бизнесмена. Если создать необходимые стимулы для бизнеса вдруг не удастся или окажется излишне затратным, не стоит ли в таком случае государству самому взяться за финансирование и вывод на рынок (производство и распределение) необходимых продуктов и услуг? И еще одна очень важная тема стоит за этой, казалось бы, незаметной и для многих совершенно непривлекательной моделью. По мере того, как специализация и разделение труда идут дальше, не останавливаясь ни на минуту, как объем знаний и информации по каждому виду человеческой деятельности растут в невиданных и неслыханных прогрессиях, по мере того, как все чаще и чаще, по все менее значительным вопросам мы вынуждены прибегать к услугам т.н. профессионалов, будучи, порой, до самого последнего момента не в состоянии разобрать и понять, то ли нам предлагают, что нам нужно, мы вынужденно становимся их заложниками. Такая ситуация открывает совершенно новые горизонты и возможности для разного рода проходимцев, шарлатанов и просто не очень чистых на руку исполнителей. Если в истории человечества когда-то и была эра оппортунизма, то теперь она возвращается в новом качестве, приняв на вооружение все последние достижения человечества. И это серьезный повод, чтобы задуматься о том, на каком этапе и в каком случае следует платить продавцу, у которого в должностной инструкции остался только один пункт: получить с вас деньги во что бы то ни стало.

ADD-ON, 03/09/13: Вот в подтверждение небольшая статья о состоянии дел в фармацевтической отрасли с противораковыми препаратами. Недовольство оппортунистическим поведением крупнейших фармкомпаний растет, но, как справедливо замечено в статье, пока:

...however, Amgen should be able to continue charging handsomely for Kyprolis.

Сколько фирм хорошо и сколько фирм плохо

Александр Шиляев

Кто-то может подумать, что это вопрос сугубо теоретического свойства, четвертый в дополнение к имеющимся трем, на которые теория фирмы пытается найти ответы. На самом же деле, вопрос этот самый что ни на есть практический и представляет заботу как для отдельных предпринимателей, так и для экономики в целом. (Однако, это совершенно не значит, что ответы на него следует искать различными гадальческими и прочими эзотерическими методами.) Для отдельного предпринимателя (владельца бизнеса, группы владельцев) вопрос представляется важным, в первую очередь, по соображениям безопасности бизнеса, а для государства еще и по соображениям эффективности проводимой экономической политики (регулирование бизнеса, стимулирование отдельных видов деятельности и отраслей и т.п.), а через это и самой экономики.

Любой человек, решивший заняться бизнесом, первым делом регистрирует фирму (мы здесь не будем делать различий между существующими организационно-правовыми формами, поэтому любая дозволенная законом форма будет считаться фирмой). Однако, если дело у него начинает идти более или менее хорошо, очень скоро он начинает подумывать о том, что не помешало бы зарегистрировать еще одну фирму и еще. Различные обстоятельства заставляют его так думать. Во-первых, в ряде случаев законодательство однозначно запрещает совмещать некоторые виды деятельности. Скажем, профессиональные участники рынка ценных бумаг, хорошо понимают, о чем идет речь. Если вы создаете площадку для организации торгов, или попросту биржу, то регулятору очень не понравится, если вы вздумаете к этому юридическому лицу подцепить еще и свечной заводик в Самаре. Выход один: или заниматься чем-то одним, или для каждого из этих видов деятельности регистрировать отдельную фирму.

Во-вторых, государство может неявно подталкивать предпринимателя к такому шагу. В целях стимулирования развития отдельных видов и сфер деятельности государство делает бизнесу послабления, например, в виде снижения или отмены тех или иных налогов, взносов. Как правило, льготы обставляются такими условиям, что доля дохода у фирмы от такого вида деятельности должна составлять не менее определенного процента. Таким образом, если фирма хронически не дотягивает до заданного параметра и при этом занимается другими нельготируемыми видами деятельности, то приходит понимание, что льготой можно будет воспользоваться, если под льготируемый вид деятельности создать отдельную фирму.

В-третьих, это соображения безопасности. Любой бизнесмен сегодня знает, что власти достаточно малейшего повода, чтобы наслать на предприятие любые проверки, заблокировать счета, приостановить работу компании и т.д. Если такое вдруг случится, то глупо терять по чьей-то прихоти (часто по прихоти ближайших конкурентов) доход, клиентов, а то и весь бизнес только из-за того, что в нужный момент не оказалось под рукой формальной структуры, на которую можно было бы перенаправить клиентов, денежные потоки, поставщиков. В предотвращение подобного сценария для подстраховки просто жизненно необходимо создать хотя бы еще одну фирму, а лучше не одну, которая бы позволила не приостанавливать деятельность на период, пока идут разборки с властями, рейдерами и прочими кровопийцами. (Понятно, что такой способ не является панацеей, но как один из инструментов в комплексе мер экономической безопасности бизнеса просто необходим.) Таким образом и в данном случае в появлении у предпринимателя стимулов к созданию дополнительных фирм, а значит, и необходимости по несению дополнительных издержек, пусть и косвенно, но виновато государство.

Есть еще причины, заставляющие предпринимателей создавать фирмы и/или прибегать к услугам "специализированных" посредников, большей частью они связаны с налоговым планированием (исключая явные нарушения законодательства, которые мы не рассматриваем), и в этой статье мы о них говорить не будем. Хотя бы по причине того, что спрос на такие услуги возникает преимущественно у компаний среднего и крупного бизнеса, которых самих, по определению, значительно меньше, чем предприятий малого бизнеса.

С точки зрения государственной статистики для чиновника да и для неискушенного в экономике обывателя очевидным на поставленный вопрос может показаться следующий ответ: чем больше в абсолютном и относительном выражении фирм в регионе (стране), тем лучше, тем выше предпринимательская активность, тем ближе мы к заветным целям, которые обозначил пока еще нынешний президент, говоря в начале своего президенстского срока о своих представлениях, какая доля населения должна быть занята предпринимательством и малым бизнесом. Но как количество эккаунтов в той или иной социальной сети еще ничего не говорит о количестве реальных ее пользователей, тем более активных, так и количество фирм ни у одного предпринимателя, ни в регионе, ни в стране в целом еще ничего не говорит о качестве бизнеса, предпринимательском климате, эффективности экономики и действенности проводимой экономической политики. Часто оказывается ровным счетом наоборот. Большое количество фирм в данных статистики может свидетельствовать также и о низком доверии бизнеса к власти, о необходимости маневрировать, создавать избыточные варианты для подстраховки, раскладывать яйца по большему числу корзин, чем требует того любой здравый смысл.

Таким образом, часть из созданных фирм, к сожалению, не начнет работать никогда, другая часть так и не начнет работать к счастью, будет также намерненно создана и часть фирм, которым, выражаясь словами поэта, предназначено исключительно "процвесть и умереть". Обслуживание всего этого "бизнес-парка" будет отвлекать ресурсы, которые могли бы быть использованы в других целях.

Рональд Коуз (Ronald Coase) говорил, что фирмы возникли потому, что имели преимущества над рыночным механизмом, позволяя владельцам сокращать трансакционные издержки. Тезис спорный (об этом обязательно в последующих публикациях), но если данная причина и была в свое время одной из ключевых, то сегодня эта логика начинает шататься. Во-первых, потому что не существует легальной альтернативы ведению бизнесе не в рамках фирмы, во-вторых, необходимость поддерживать в рабочем состоянии значительное количество балластных фирм задирает долю трансакционных издержек в общем их объеме на куда более высокий уровень, чем это было прежде. Оправдывать эти издержки позволяет первый фактор, так как все, кто желает играть по правилам, находятся примерно в равных условиях. И это объясняет тот факт, что число фирм растет (скорее всего куда большими темпами, чем доля населения, желающая заниматься предпринимательством и действительно решающаяся на это). С другой стороны, в таких условиях чисто экономически фирму уже нельзя признать институтом, позволяющим вести бизнес наименее затратным способом. Неудивительно, что теневой сектор в мировой экономике составляет значительную долю и по некоторым данным увеличивает ее из года в год. Несовершенство изобретаемых человеком институтов обходится ему все дороже и дороже, поэтому там, где это возможно и когда возможно, элементарный здравый смысл пробивается наружу и восстанавливает справедливость.

Так сколько фирм нужно и должно быть? От предпринимателей это зависит в самую последнюю очередь. В первую очередь и большей частью, от государства. При идеальном раскладе, думается, отдельному предпринимателю (или их группе) в 99 из 100 случаев вполне хватило бы одной. Теория фирмы, по крайней мере, этому утверждению явно ничего не противопоставляет, хотя границы фирмы - это один из тех трех вопросов, которыми она занимается. Но до идеала далеко, поэтому предприниматели будут продолжать создавать фирмы, которые могут никогда не понадобиться. Будут создавать их в ущерб своим потребителям, своему делу, в ущерб всей экономике, эффективность которой зависит не только от уровня конкуренции, от проработанности законодательства, от наличия ресурсов и их доступности, но и от того, какие показатели государство станет использовать для оценки эффективности собственной деятельности. Официальная статистика очень запросто вводит в заблуждение, и чтобы опираться на ее данные в качестве ориентиров для каких бы то ни было целей и решений, необходимо очень хорошо себе представлять, что за ними стоит и откуда они берутся. На деле же часто эти данные используются не для серьезного анализа, а для манипуляций и популистских заявлений и отчетов о новых и новых победах и достижениях.

Американцы шутят

(на английском языке, естественно)

Речь о "десяти принципах экономики", которыми начинается один из учебников Грегори Мэнкью "Принципы экономики". Вот здесь можно посмотреть, о чем речь, с краткими пояснениями к каждому из принципов (на английском).

А вот здесь (тоже на английском, но в текстовом формате) то, о чем говорит в ролике Йорам Бауман. А уж стоит над этим смеяться или нет, решайте сами.

...Queen of England asked economists...

Давно хотел дать ссылку на эту статью, но всё как-то за суетой руки не доходили. Потом появилась статья Пола Кругмана в NYT о кризисе в экономике (сколько их на самом деле появлялось и появляется каждый день!). Я дал на нее ссылку без каких-либо комментариев со своей стороны, а эта статья опять осталась как бы на потом, притом что появилась она раньше (правда, это ничего не меняет, никакой логики не нарушает). Чтобы не тянуть с этим потом, предлагаю ещё один взгляд на современные проблемы экономистов и экономической теории, о которых люди осведомлены куда меньше, чем о проблемах в экономике. Возможно даже, что человеку далекому от профессии экономиста эта статья покажется ближе и понятнее, чем статья Кругмана, которая всё же, будучи и написанной для широкого круга читателей, выдает "небезразличность" её автора к дальнейшему развитию событий.

Economists: A Profession at Sea

How to keep economists from missing the next financial crisis.

By ROBERT JOHNSON | January 19, 2012

After the financial crisis of 2008, the Queen of England asked economists, “Why did no one see the credit crunch coming?” Three years later, a group of Harvard under­graduate students walked out of introductory economics and wrote, “Today, we are walking out of your class, ­Economics 101, in order to express our discontent with the bias inherent in this introductory economics course. We are deeply concerned about the way that this bias affects students, the University, and our greater society.”

What has happened? Rebellion from both above and below suggests that economists, who were recently at the core of power and social leadership in our society, are no longer trusted. Not long ago, the principal theories of economics appeared to be the secular religion of society. Today, economics is a discipline in disrepute. It’s as if our ship of state broke from its stable mooring and unexpectedly slammed into the rocks. How could things have gone so spectacularly wrong? And what can be done to repair economics so economists can play a productive role in helping society?

As the Oscar-winning documentary Inside Job illustrated, there is a very lucrative market for false visions of financial-market behavior that legitimate the desires of participants to be unshackled and make more money. But good policy prescriptions are public goods that represent the social good and not just the concentrated financial interests. Unfortunately, as economists beginning with the work of Adam Smith have repeatedly shown, public goods are under­provided in the marketplace. In addition, the reputation of the economics profession is itself a collective good, and those who have tarnished it are not adequately penalized for the damage they do to their fellow professionals when they accept large sums of money in return for marketing a perspective that benefits vested interests.

These are problems that some within economics have been aware of for a long time, but the discipline as a whole has been unable to address them. The onus is on the profession to face these challenges and help lead society off the rocks.

Prof. Mankiw ответил студентам

Александр Шиляев


Мы уже писали, что 2 ноября прошлого года группа студентов Гарвардского университета, будучи недовольной преподаванием им вводного курса экономики, покинула занятия проф. Мэнкью (Greg Mankiw), направив ему соответствующее письмо. Профессор экономики ответил им спустя месяц на страницах газеты The New York Times. Может показаться, что тема исчерпана и незачем ворошить прошлое, тем более, что с момента событий прошло уже четыре месяца. Но было бы несправедливо остановиться на полдороги, предоставив слово только одной стороне, и случай этот совсем не рядовой и говорить о нем, хотят того его участники или нет, будут еще долго. Поэтому уместно обратиться к ответу "пострадавшей" стороны.


Общий вывод таков: студентам хорошо бы знать, против чего протестовать; через курс, которому их учат, прошли уже тысячи студентов, и хотя бы только поэтому он заслуживает того, чтобы и нынешние студенты столь же безропотно ему внимали; и когда нынешние студенты сами станут профессорами, тогда, может быть, им удастся улучшить учебники и курсы по экономике, что, конечно же, будет только приветствоваться. А пока...

Если чуть подробнее, то ответ вышел каким-то скомканным и не очень логичным и последовательным. Признаться, мог бы профессор Мэнкью постараться и изложить свои мысли почетче и поближе к делу. Но уж как вышло, так и вышло.

Говорил профессор о ностальгии по временам, когда сам был студентом, потому что нынешняя ситуация каким-то образом напомнила ему атмосферу поздних 70-ых. Вспомнил цитату из студенческой газеты The Harvard Crimson в свою защиту. Долго рассказывал о том, какой критике подвергся известный учебник по экономике Пола Самуэльсона, по которому сам Мэнкью начинал освоение профессии. А потом вспомнил, что он и сам, как Самуэльсон, написал учебник, который познакомил с основами экономики миллионы студентов. И что если экономика сегодня тяготеет к какому-то одному преимущественному образу мыслей, то он в этом виноват ничуть не больше, чем другие представители профессии.

Говоря все это, неужели проф. Мэнкью не отдавал себе отчет в том, что милионные тиражи еще не залог безупречности, истинности, непредвзятости, всего того, что искали и хотели получить от его курса недовольные студенты? Да и кто не знает, как работает образовательная маркетинговая машина в Америке?! Думаю, кто угодно, только не студенты Гарварда. И кому, как не им знать, что продавать большими тиражами совсем не значит продавать за дешево. Вот, кстати, самая что ни на есть "объективная реальность" экономики, данная нам в самых что ни на есть ощущениях, на объяснение которой у профессора экономики в его курсе наверняка не хватает времени. Университеты упорно превращаются из центров научной и образовательной деятельности еще и в коммерческие предприятия. Причем, настолько упорно, что студенты вынуждены выходить на улицы и по этому поводу. Где уж тут думать об истине, когда речь заходит о больших деньгах?

"Курс, который я читаю, - пишет м-р Мэнкью, - это общий обзор экономики мейнстрима. Он включает идеи "of many greats in the field, like Adam Smith, David Ricardo, Arthur Pigou, John Maynard Keynes and Milton Friedman. The material is similar to what you’d learn at most other universities". О, да, конечно, идеи Джона Мейнарда Кейнса - это экономика мейнстрима, и я не знаю, возможно, проф. Мэнкью, действительно, уделяет его работам и работам его последователей должное внимание, но вот насчет существования единообразного подхода "в большинстве других университетов" он откровенно лукавит. Почитайте статью проф. Кругмана и комментарии к ней, сделайте выводы сами, в разных университетах "mainstream economics" - это одно и то же или нет?

Что еще проф. Мэнкью счел нужным сказать своим студентам? Что он, как и большинство экономистов, считает, что изучение экономики не должно отягощаться идеологией:
"Yet, like most economists, I don’t view the study of economics as laden with ideology. Most of us agree with Keynes, who said: “The theory of economics does not furnish a body of settled conclusions immediately applicable to policy. It is a method rather than a doctrine, an apparatus of the mind, a technique for thinking, which helps the possessor to draw correct conclusions.”"
Позвольте спросить, что значит, "правильные выводы", "правильные" для кого и в каком случае? Авторы книги The Economics Anti-Textbook Род Хилл и Тони Майат тоже обратили внимание на это место в ответе Мэнкью и вот что сказали по этому поводу:
"Notice the wording he uses, “correct conclusions.” If there were “correct conclusions” to be drawn from using the economic method of thinking, there would be a consensus among economists on most positive economic questions. And while the mainstream texts always claim that such a consensus exists, the evidence suggests otherwise. I’m not just talking here about the profession’s response to the financial meltdown and the ongoing economic crisis, but even more mundane questions such as the effect on unemployment of an increase in the minimum wage. So, Mankiw is simply showing his own bias by implicitly claiming a consensus, by saying there are “correct” conclusions to be drawn".


Но так и не ответил профессор на претензии студентов, не сказал, будет ли он что-то менять в своем курсе или нет. Наверное, просто не услышал, о чем спрашивали они его, а может быть и вовсе не слушал. Может быть, за тридцать лет, что прошли со времен его собственного студенчества,  профессор настолько привык к тому, что слушают его, что разучился слушать сам? Если это так, то вот вам еще один пример из реальной экономики: это, пожалуй, именно тот случай, когда пожизненное профессорство приводит к недобросовестному поведению (moral hazard) и не идет на пользу ни студентам, ни университету, ни науке. Who cares?

Пол Кругман: признание

Пол Кругман (Paul Krugman) в своей колонке в New York Times популярно объясняет, в каком кризисе и почему пребывает сегодня экономическая теория. Очень полезное и поучительное чтение. О том, как амбиции взрослых ученых мужей могут превратить их в неразумных и обидчивых детей. И что с того выходит остальному миру.


ECONOMICS IN THE CRISIS
Paul Krugman
For delivery 27 February, 2012


"...What you can criticize economists for – and indeed, what I sometimes berate myself for – is failing even to see that something like this crisis was a fairly likely event...


...Economists, of all people, should have been on guard for the fallacy of misplaced concreteness, should have realized that not everything that functions like a bank and creates bank-type systemic risks looks like a traditional bank, a big marble building with rows of tellers...


...By the time the crisis actually did strike, however, all too many of my colleagues had either rejected or forgotten the analysis they needed. And as a result there was a cacophony of voices when we needed a chorus, intellectual fog at the very moment when we desperately needed clarity of vision...


...What’s not OK is what actually happened, which is that freshwater economics became a kind of cult, ignoring and ridiculing any ideas that didn’t fit its paradigm..."

Текст целиком.

В России экономики нет!

Александр Шиляев

Нет, какая-то, конечно, есть. Но не та, о которой мы сейчас будем говорить. Та же, о которой будем, если и есть, то ее скорее все-таки нет.

Я давно собирался написать на эту тему заметку, но в другом контексте (еще напишу потом), и опираясь на другие факты, но, как часто бывает, на ловца и зверь бежит. И вот добежал-таки, и тоже в тему (см. картинку).

Обращение WEA к российским экономистам, 01.03.12.

Далеко не каждый, кто говорит, что в России катастрофическая ситуация с общественными науками, представляет себе масштаб этой катастрофы (а тот, кто не говорит, вообще, видимо, с другой планеты). Я не буду здесь пытаться оценивать ситуацию с прочими гуманитарными науками в России, но по поводу экономики возьму на себя смелость заявить, что ее в России нет.

Да, как-то вот так. При этом каждый день тысячи и тысячи экономистов ходят в вузы учить и в институты работать по специальности, те же вузы выпускают ежегодно этих самых экономистов, не знаю точно сколько, но чиновники до уровня президента страны говорят, что, ну о-очень много. Конференции и всякие форумы проходят регулярно, но нет у нас экономики. Ничто другое из вчерашнего послания от WTA, увы, не прочитывается.

"Вы один из 19 членов Всемирной экономической ассоциации из России. Мы хотели бы, чтобы их было больше. Сейчас общее число членов WTA превышает 7700 человек, и мы надеемся, что оно достигнет 10 тысяч человек к 18 мая, когда нам исполнится 1 год. Вы можете помочь нам в этом, направив это сообщение другим экономистам".

Коллеги, вы представляете масштаб отсутствия наших экономистов в жизни своей науки, которая сегодня, по определению, как и прочие науки, не может существовать только в рамках национальных границ, - более того, любое запирательство любой науки в таких рамках обрекает ее на прозябание, - что из более 7700 членов ассоциации со всего мира на Россию приходится только 19 человек или 25 десятитысячных. Конечно, в мире есть другие организации, куда более престижные, известные, в научном плане более активные, чем WTA, - которой еще нет и года, напомню, - но в них тоже наших экономистов нет и в помине. Более того, если WTA приглашает к участию всех желающих, то в тех организациях, многие из которых являются национальными, наших ученых просто никто не ждет. Последний факт вполне объясним, потому что и заслуг перед современной экономической теорией у наших экономистов нет. А если нет, то и члены такие там не нужны. Да, и вот беда-то еще, как назло, - "глупые иностранцы" за деньги почести не раздают, только за заслуги. С другой стороны, и ученые у нас пока еще не та категория, у которой лишние деньги водятся.

Вот такой замкнутый получается круг: наши экономисты никаких серьезных движений не делают в науке, поэтому остальной мир даже не делает вид, что их не замечает (их для него попросту нет), наши же экономисты в ответ стараются в упор не замечать успехов, которые, несмотря на временные трудности, делает в экономических науках весь остальной мир.

Поэтому, выполняя просьбу WEA, обращаюсь к вам, дорогие коллеги-экономисты и профессионалы других дисциплин: общайтесь с зарубежными коллегами, заводите контакты, не стесняйтесь, участвуйте в научных мероприятиях, которые проходят по миру, проводите совместные научные исследования, обращайтесь в иностранные организации за финансированием своих исследований, публикуйте свои работы в зарубежных научных изданиях, вступайте в различные научные организации и сообщества!

Конкуренция в современной науке ощущается не менее остро, чем в бизнесе или политике. Только активные действия с вашей стороны позволят нам вернуть те позиции, которые российская экономическая наука достойно занимала на рубеже XIX-XX в.в., которыми гордилась, и которые были утрачены в последующие десятилетия. Восстановление справедливости в ваших руках.

P.S. Статья в NYT. Не совсем в тему, но и не мимо. По большому счету о том, что мы имеем такое образование и такую вузовскую науку, что нас уже и не замечают вовсе.

UPD.; 20.6.13.: Посмотрите на карту, сопровождающую статью, и вы увидите, что сказанное выше в части России справедливо не только в отношении экономики и других гуманитарных наук, но, увы, и остальных прочих, в которых мы еще два десятилетия назад хоть что-то да представляли.

UPD.; 24.6.13.: А наши академики тем временем льют крокодильи слезы и обижаются на весь мир, ссылка.